Как Акуля встречала Новый год

Недавно снежок выпал, белый да пушистый, и все следы в огороде присыпал. Тянулся там через грядку к борозде мышкин след. В той борозде ещё с осени лежал подсолнух. Вот туда-то мышка позавтракать и бегала. Рядом со следами мышки — следы лап кота Нестора. Он по этим следам крался, когда дед его на улицу выпускал. Только мышка чуть свет щёлкать семечки бегала, а дед отправлял Нестора погулять попозже, поэтому они пока не встречались. Ну, мышка и кот понятно — у них в огороде дела, а вот зачем и куда пёс Барбоска через огород ходил, даже полудница Акуля не знала. А теперь и не узнает — все следы под снегом.

После того как снежок прошёл, всё затихло в посёлке. Собаки не лают, коза не мекает. Так тихо стало, что даже бабка Акуля в своём малиннике проснулась. «Отчего это никто не лает, не чирикает?» — подумала. Выглянула из-под копны сена, которое дед Юрий на малинник набросал, чтобы он за зиму не вымерз, выглянула и ахнула:

— Батюшки! Денёк-то какой пригожий!

Ещё послушала: нет ли кого в огороде. Когда люди ходят, то слышно, как у них под ногами снег скрипит: «Скрип-поскрип... Скрип-поскрип...» Это он всем сообщает: скоро весна, скоро редиска взойдёт, горошек прорастёт и всё зацветёт. Даже потерянное мышкой, когда она завтракала, семечко прорастёт. И поднимется там подсолнух, и тоже расцветёт, как прошлым летом рядом с пугалом Игнатом.

Подумала так Акуля, выбралась из малинника и услышала, нет, не «скрип-скрип», а «кар-кар!». Смотрит, летят над огородом две знакомые вороны и одна каркает другой:

— Кар, кума, это же Акулин огород, а вон и её дача в малиннике.

Молчит вторая ворона, нельзя ей открывать клюв, она в нём послание для Акули тащит. Устала и каркнуть охота, а нельзя. Очень уж просил лешак Спиридон послание это Акуле доставить.

— Каркай, кума! — командует первая ворона. — Прилетели!

— Карр! — обрадовалась её подруга...

И закачался над грядками, как бабочка, кусочек берёсты.

Кинулась к нему полудница, а на нём нацарапано:

«Ты, енто, Акуля, и меня забыла, и не помнишь, наверно, что завтра Новый год! Приходи в гости! Ко мне сам Дед Мороз пожалует, вместе со Снегурочкой.

                                       Спиря».

Любил лешак, чтобы его иногда, особенно по праздникам, ласково называли — не Спиридоном, а Спирей. Вот ведь, вроде бы пень обыкновенный, а тоже ласку любит.

Прочитала письмо Акуля, хотела расспросить ворон, как Спиридон в Заячьем лесу поживает, но вороны уже за рощей скрылись. А она-то, забывака, и правда не вспомнила про Новый год. Денёк-то теперь хоть на минуту, но прибывать каждый день будет. А потом — и на две минуты, а в минуте шестьдесят секунд, а в двух минутах — ой, много! И не сосчитаешь, сколько их. Хоть бы Лида к деду в гости приехала. Уж она-то грамотная — сосчитает.

И тут, надо же, исполнилось Акулино желание: автобус на улице загудел: встречайте, мол, гостей! Калитка у деда хлопнула — Лида приехала, а следом калитка у городских хозяев заскрипела. И городские выбрались наконец! С самой осени не показывались. То-то у них калитка скрипит, отвыкла открываться. Это Ика прикатила со своей мамой и братом Юкой.

Оказывается, девочки Ика и Лида откуда-то тоже про Новый год знали. Может, лешак Спиридон и к ним ворон посылал?..

Только Лида вышла в огород, золу из ведра на грядки высыпать, полудница сразу к ней.

— Ой! — удивилась Лида. — Ты и зимой бываешь, а я думала — только летом.

А про Новый год Лида сказала, что он обязательно будет. Дедушка уже горку на улице делает. На ночь её водой польет, чтобы хорошо по льду санки катились.

— Ох и люблю я на санках с горки мчаться, — заулыбалась Лида. — Только не знаю, можно мне сейчас кататься или нельзя?

— Енто почему нельзя? — удивилась Акуля.

—   Я же теперь не во втором, а в третьем классе учусь. Кто-нибудь скажет: «Такая большая, а забавляется с малышами».

— Лида, — попросила Акуля, — возьми меня с собой на горку! Уж так мне хочется покататься, так хочется!

   — Да как же, бабушка, с тобой кататься? Прохожие начнут расспрашивать: «А это кто такая?» Что я отвечу?

К счастью, тут к ним подбежала Ика. Услышала она разговор и предложила нарядить бабушку Акулю девочкой.

Сбегала Ика в дом, принесла старую курточку, которую, когда ещё совсем маленькая была, носила, и платок. Переодели Акулю, и стала она ну совсем как девочка. Оглядела себя Акуля, сначала обрадовалась, а потом загрустила. Вспомнила про Игната. Он что, так и проспит всю зиму в своей сараюшке? И хотя солнышко потихоньку поднималось, день всё лучше становился, снежок сверкал, жалко всем стало Игната*. Он же летом часовым работал. Охранял огород. Подумали, подумали ребята и решили его разбудить.

Позвали Икиного брата и послали его принести из сарая Игната. Натянули на него рубаху, в общем-то неплохую, всего с одной заплатой. Разыскал Икин брат шапку, правда, старую-престарую, но зато тёплую. Установили Игната там, где он летом скворцов от жимолости и ирги отпугивал. Притоптали вокруг часового снег, чтобы не свалился.

Постоял молча Игнат — просыпался, наверное, а потом зевнул и спрашивает:

— Это что, ребята, весна у нас, что ли? И почему грядки белые? Что на них такое выросло?

Вот ведь какой непонятливый! Принялись все объяснять, что не весна ещё, а только Новый год. А белое — это снег. И не вырос он вовсе, а туча его принесла и здесь высыпала.

Прибежал Барбоска, обнюхал всех и заявил: «Гав-гав!», а потом: «Гав-ав-ав...» — ну и так далее. Это он поздоровался с Игнатом и всеми остальными. А лично Игнату пёс сообщил, что проспал тот почти половину зимы. Хорошо, хоть к Новому году проснулся. А на Новый год всем подарки будут дарить, может, Игнату косточки с хрящиком дадут, как ему, Барбоске, в прошлом году подарили. Я собачий язык плохо понимаю, но примерно так он пролаял.

Постояли, поговорили. Юка убежал помогать деду горку доделывать. Лида одёрнула на Игнате рубаху, чтобы аккуратно сидела. Он же не неряха какой-нибудь, а пугало. Ика ушла маме помогать печку топить. Бабушка полудница в свой шалашик отправилась, тоже прибраться к празднику. А к Игнату слетелись воробьи и сороки.

— Ну франт, ну франт! — восхищались сороки. — Опять в новую рубаху вырядился.

— А шапка-то у него какая! Вот бы гнездо из неё сделать!

Папа воробей чирикал своей воробьихе:

— Ни-чи-чи-во эти белобоки не знают. Помнишь, как в позапрошлую зиму этой шапкой под домом отдушину затыкали, чтобы холод туда не пробирался? Ещё кот Нестор хвастал, что теплынь в доме стояла, как в жарких странах.

— Да чи-во там, чик-чиво, — отвечала воробьиха, — как не помнить! Кот тогда похвастал, похвастал, а потом как прыгнет, чуть тебя не слопал!

— Не на того напал, — загордился воробей. — Я сразу вспорхнул, только он меня и видел!

Послушали их сороки, поудивлялись и полетели по огородам и дворам рассказывать другим сорокам, что завтра Новый год. Придёт из леса дед с мешком, но не дед Юрий, а Дед Мороз, и не будет он никого в этот мешок ловить, а начнёт всем из него раздавать подарки. А пугалу Игнату уже подарили тёплую шапку. И за что? Ведь проспал половину зимы.

В самом конце улицы, у озера, жил заполошный петух. Он самый первый перед рассветом, когда ещё звёздочки на небе перемигивались — его, петуха, дразнили, орал: «Ку-ка-ре-ку! Просыпайтесь, засони!» Вот там, в своём гнезде, засомневалась пожилая сорока:

— Так я вам и поверила! Шапку ему подарили! Смех и грех!

— Подарили! Подарили! — застрекотали обе сороки. — А пёс Барбоска сказал, что придёт Дед Мороз и подарит Игнату косточки с хрящиком. Вот!

— Зачем же пугалу косточки? — даже подпрыгнула пожилая сорока. — Этот Барбоска спит и во сне их видит, а пошто пугалу косточки? Вот мне и даром их не надо.

Пока они там спорили, дед Юрий и соседские мальчишки

доделали горку, полили её водой и разошлись, разбежались: кто санки на завтрашний день ладить, кто старый таз искать, чтобы в нём, как в спутнике, мчаться!

А пожилая сорока у себя в гнезде вспомнила, что ей никто никогда подарков не дарил. Загрустила сорока и решила улететь куда-нибудь, ну хотя бы в Заячий лесок к лешаку Спиридону. Пусть здешние сороки удивятся: «Где тётка сорока? Куда запропастилась?» Да не только сороки, пусть собаки и коровы удивляются: «Му-у, подруга! Ты не видела нашу сороку? Ну такая пожилая и симпатичная!» Представила всё это сорока и успокоилась.

Под вечер, день-то зимой короткий, только чуть стемнело, услышала бабушка полудница, что кто-то возле её малинника топчется. Выглянула, а это заяц Тишка.

— Что, Тиша, яблоньку погрызть прискакал? — спрашивает его потихоньку Акуля. — Так пойди, погрызи, енто тебе подарок будет под Новый год.

— Беда, Акулина, — шепчет ей заяц, а сам ушами туда-сюда вертит, чтобы услышать, не подкрадывается ли кто. — Лешак послал меня сказать, что никакого Нового года не будет... И Дед Мороз не придёт.

— Да ты что, Тихон? Неужто не придёт? Я же с горки собралась кататься, а теперь что?..

— Заболел Дед Мороз, это Спиридону вороны доложили.

— Как — заболел? Простыл, что ли?

— Нетушки, перегрелся он. К нам уже направлялся, да встретил в лесу охотников. Посидел с ними у костра, чайку похлебал — вот и перегрелся.

«Ахти, батюшки, — закручинилась Акуля. — Что же мне теперь делать? Новый год ладно, пусть не приходит, в старом жили и ещё поживём. Да как бы горку не разломали...»

— Ты, чем вздыхать, пойди лучше к своей подружке Лиде и всё ей расскажи.

— Ну вот, приду, постучусь, вдруг не Лида, а дед выйдет. Что я ему скажу, он же меня не знает?

   — Знает — не знает... Ты не Лиду спроси, а скажи: «Позовите, пожалуйста, Барбоску».

— Тиша, ну зачем мне Барбоска? Да и живёт он не в доме, а в конуре.

— Ладно, — заторопился заяц. — Запутался я... Ты уж сама решай: Лиду позвать или Барбоску. А я погрызу немного яблоньку — и*в лес...

— Беги, беги, — разрешила полудница, а сама пошла к деду Юрию.

«Значит так, — раздумывала она, — поднимусь по ступенькам, ноги о коврик вытру, как Лида учила, постучусь в дверь и, если дед откроет, попрошу: «Позовите, пожалуйста, Лиду». Вот ведь придумал Тишка — позвать Барбоску».

С такими мыслями поднялась бабушка Акуля на крылечко. Потопталась на коврике, чтобы снег на валенках не остался, зашла в сенцы и постучалась в дверь. Открыла её, конечно, не Лида, а её дед.

— Ой! — воскликнула Акуля. — Позовите, пожалуйста, Барбоску!

— Кого-кого? — переспросил дед Юрий. — Барбоску? А его что, в конуре нет?

— Ой! — ещё раз ойкнула Акуля. — Барбоску не надо, позовите лучше Лиду.

А Лида уже к дверям подбежала.

— Заходи, — приглашает, — заходи. Ты зачем? Переступила через порог Акуля, рассказала всё, что ей сообщил Тишка, и добавила:

— Вы только горку не ломайте. Подошла к ним Лидина мама, спросила:

— Как эту девочку зовут, что-то я её не помню. — А когда узнала, что зовут Акуля, успокоила: — Не бойся, Акуля, не будем горку ломать. Я, когда маленькой была — такой, как ты, любила с неё кататься.

Дед Юрий в это время достал из тумбочки новенький календарь и показал Акуле и Лиде листок с красной цифрой «1». Что обозначало — первое января.

— Вот мы сейчас его на стенку и повесим, — пообещал он. — Дед Мороз с бабкой Морозихой утром придут, а у нас уже Новый год. За ночь-то Дед Мороз поправится.

— Дедушка, почему же с бабкой Морозихой, а не со Снегурочкой? — удивилась Лида.

— Потому что выросла уже Снегурочка, даже состарилась немного. Лет-то ей ой-ой сколько. И когда я маленький здесь бегал, она была Снегурочкой, и ещё раньше — при моей бабушке... Ну, в общем, завтра всё увидите.

...И наступило завтра — Новый год, день, который мы все ждём!

Чуть солнышко пригрело, малышня с улицы начала у горки собираться. Кто с санками, кто с тазом или корытом. Первоклассник Кирюша, который приехал на каникулы к бабушке, на горку забрался без всяких санок, сел на ледяную дорожку, вообразил, что он на машине едет, забибикал и скатился.

— Задаст тебе бабушка, если штаны порвёшь! — закричала ему Алёна.

— Не порву! — успокоил её Кирюша и опять полез на горку, а за ним остальные.

Полудница из сада видела всё это и завидовала, а потом подумала, что если будет тут стоять и завидовать, то как осенью на велосипеде не прокатилась, так и сейчас на санках не промчится. Забежала Акуля в Лидин двор, схватила санки. А лежали они на Барбоскиной конуре. Барбоска удивиться не успел, как она выскочила с санками на улицу. Забралась с другими малышами на горку, закричала: «Ух ты!» — и покатилась. Кто мчался на санках с горки, тот знает, как это здорово, только обязательно надо крикнуть: «Ух ты!».

Шла мимо какая-то тётенька, смотрела, смотрела на ребят — не выдержала. Взяла чей-то таз, забралась на горку, еле-еле в таз уселась и помчалась вниз. Вывалилась, правда, когда скатилась, но всё равно радостно смеялась. Новый же год!

— Вы больше не катайтесь, — крикнул ей Кирюша, — а то юбку порвёте! Ох уж мама тогда вам задаст!

Тут к Акуле подошла Лида и спросила, не видела ли та её деда и маму. Не видела Акуля, когда тут по сторонам смотреть. А Кирюша подбежал к ним и спрашивает, когда же Дед Мороз придёт?

Заговорили все про Деда Мороза и стали смотреть в сторону переулка, по которому ходят к Заячьему леску, где Тишка живёт и лешак обитает. А Кирюша вдруг закричал:

— Вон они! Вон они! — и показал совсем в другую сторону — за дедов сад и огород. Закричал, а сам за горку присел — испугался немного.

Посмотрели туда мальчики и девочки, а по огороду шагает Дед Мороз. Уж его сразу все узнали, даже и те, кто раньше ни разу не видел. Шуба у деда красная, а главное — нос красный и мешок за плечами, а в руке посох. Ну, палка такая. Рядом с ним Снегурочка. Правильно про неё дед Юрий говорил: постарела Снегурочка, располнела, и теперь она уже не Снегурочка, а бабушка Морозиха.

— С Новым годом, ребятки! — сказал Дед Мороз и стукнул посохом о землю.

— Здравствуйте, дедушка! С Новым годом! — не очень дружно ответили ребята. А Кирюша из-за горки выглянул: не начал ли дед раздавать подарки...

— А вы воробьям пшена насыпали? — спрашивает Дед Мороз.

— Зачем? — удивилась Лида.

—  Это им подарок будет! Беги-ка, Лида, на кухню, принеси пшена и насыпь на крылечко, — говорит бабушка Морозиха. — Пусть клюют — радуются. А Барбоске косточки отдай. Они там же, на столе в пакете.

Удивилась Лида, откуда бабушка Морозиха её имя знает, да и голос у Морозихи очень знакомый, и у Деда Мороза голос похож на голос дедушки Юрия. Удивилась Лида, но побежала за пшеном и пакетом с косточками.

— А мы с вами, ребята, будем здесь с горки кататься, хоровод водить и стихи рассказывать. Кто расскажет, тот и подарок получит, — объявил Дед Мороз.

Кирюша сразу принялся вспоминать стихотворение про Новый год, которое они учили в школе.

Пёс Барбоска в это время грыз косточки. И были они не простые, а праздничные, потому что лежали в пакете, перевязанном красной ленточкой, а принесла их ему Лида. Несла Лида подарочек и улыбалась. Догадалась она, почему у Деда Мороза и бабки Морозихи голоса похожи на голоса её деда и мамы, и куда они делись, догадалась. Но это великая тайна, и Лида её нам не открыла.

Толпились ребята у горки, вспоминали стихи. Одна полудница стояла грустная.

— Ты чего это невесёлая? — спросил её Икин брат Юка.

— Стишок никакой не знаю, — призналась бабушка полудница. — А подарок получить ой как хочется.

— Сейчас, — задумался Юка. — Значит так, запоминай:

  Ты откуля, ты откуля
  К нам сюда пришла, Акуля?

Запомнила?

Акуля закивала головой.

— А дальше так:

Я живу здесь, а за это
Дайте мне скорей конфету!

И помог ведь стишок. Получила полудница за него самую большую конфету, которая нашлась у деда в мешке.

А что было дальше в этот новогодний день, как его отметил пугало Игнат, что поделывали заяц Тишка, лешак Спиридон, тётка сорока, вы, ребята, догадайтесь сами. Одно я знаю точно. Дед Мороз и бабушка Морозиха раздали подарки, и пошли к деду Юрию на кухню пить чай.